Свалка Истории
Римский двор был сыт всем этим по горло, и потому он поспешил перейти к исполнению древних, проверенных схем. И пока Папа продавал простонародью идею республики и свободы под сенью Церкви, его люди вели переговоры сначала с Ричардом Корнуэльским, братом Генри III Английского, а затем с Шарлем Анжу, графом Прованса, братом короля Франции Людовика IX, и наконец с Эдвардом, сыном все того же Генри
Молодежь идет за конформистской толпой и “моральным большинством”, на горизонте нет и следа консервативной реакции, “умеренные” все еще верят в то, что прогрессисты и консерваторы – две стороны одной монеты экстремизма, и отказываются видеть то что только представителей одной из этих групп преследуют. Плюрализм выброшен в окно, и то, кто это сделал – явно не консерваторы. Сегодня на Западе существует только одна идеология,. а вернее – религия.
Монфор
Как представляется, падение Монфор стало поворотным пунктом в политике Тевтонских Рыцарей в Святой Земле. Немедленно после этого рыцари построили новый замок Монфор – в Пруссии. Питер фон Дусбруг пишет: “Брат Анно, великий магистр Ордена отдал приказ брату и магистру братьев в Пруссии построить замок на границе Кульма и Померании и назвал его Штаркенберг – или Монфор на латыни”.
Безбожный император и крики муэдзина аль-Аксы
Так, не нанеся удара, отлученный от Церкви император вернул святые места христианству. Но редко договор встречали с таким немедленным и всеобщим отвращением. Мусульманский мир был в ужасе. В Дамаске ан-Насир, не без скрытой радости, объявил траур. Собственные имамы унижали аль-Камиля. Он вяло отбивался, утверждая, что передал христианам заброшенные руины никому не нужных домов, в то время как мусульманские святыни сохранены.
Герман фон Зальца и несчастная жизнь маленькой императрицы Иоланды
Для большинства тогдашних христиан Запада Фридрих был просто непостижим. По крови он наполовину норман, наполовину германец, но вырос на Сицилии, которая была наполовину греческой и наполовину арабской. Как правитель Константинополя или Каира он мог бы стать выдающимся, но не эксцентричным. На месте короля Германии и императора Запада он был внушающим ужас чудом. И все же, несмотря на все его понимание Востока, он так никогда и не понял Утремер.
“Интенсивность запаха варьировалась – от слегка неприятного душка до невыносимой вони…Но еще более странным чем сама болезнь было ее распространение. Постепенно вонючие бородавки сосочки и бугорочки распространялись по всему телу и потому вонь казалась все менее и менее заметной и раздражающей. А поскольку все болели одной и той же болезнью, вонь постепенно превратилась в парфюм”
