Мир, очищенный от зла, мир в котором история закончилась – таковы древние фантазии, которые все еще с нами.
Норман Кон
Когда нужда в иллюзии особенно сильна, в нее может быть вложено величайшее умственное усилие
Сол Беллоу
Свалка Истории
Джонсон принял линию гражданских советников влюбленных в теорию “ограниченной войны”, наиболее известным проповедником которой был Томас Шеллинг. Он настаивал на постепенной эскалации, с помощью которой Соединенные Штаты должны были “сигнализировать” свои намерения. Отвергнув более агрессивные варианты, Джонсон столкнулся с необходимостью оставить Южный Вьетнам на произвол судьбы – что влекло за собой самые тяжелые международные последствия, или пойти на оборонительную войну на территории Южного Вьетнама, что ставило Америку и Южный Вьетнам в стратегически невыгодную позицию.
Новые легионы носили старые имена, гордые флаги, маршировали со своими овеянными славой вымпелами. Девизы полков все еще звучали “Мы можем”. В своих удобных, красивых мундирах, блестящих ботинках – на это деньги были, солдаты выглядели хорошо. Их внешность заставляла генералов улыбаться. То, чего им не хватало, видно не было. Пока не заговорили пушки.
В 1950 американцы открыли заново то, что они успели позабыть после Хиросимы: вы можете летать над страной, сколько душе угодно, вы можете разбомбить ее, расщепить на атомы, стереть ее в порошок, уничтожить в ней все признаки жизни – но если вы хотите ее защитить, если вы хотите сохранить ее для цивилизации, вы должны делать это на земле, также, как это делали римские легионы – бросая своих молодых людей в грязь.
Половина новорожденных будет приходиться на расположенные к югу от Сахары государства (в 1950 – только 9%). Уже в 2009, 38% обитателей этой зоны изъявляли желание эмигрировать. Сейчас можно спокойно предположить, что их больше 40 %. Сегодня в Европу хотят перебраться 400 миллионов человек, и к 2050 эта цифра составит 850 миллионов. Если так и произойдет, Старый Свет значительно потемнеет и начнет напоминать собой холодную Бразилию – но скорее мусульманскую, нежели католическую.
По нашему мнению, отсутствие скоординированной и продолжительной реакции в связи с этими нарушениями на советских лидеров еще опаснее, чем сами нарушения, поскольку они придут к выводу о том, что нарушение договоров о вооружениях не ведет к наказанию. Это лишь усилит советскую склонность к несоблюдению договоренностей об ограничении вооружений, поскольку русские верят в то, что за их соблюдением никто эффективно не наблюдает, а за нарушения никто не наказывает.